МОСКВА ИЗМЕНИТ ОТНОШЕНИЕ К МАГАСУ

Федеральный центр вынужденно изменит политику в отношении Ингушетии. Республика перестала выполнять роль рядового субъекта политики, претендуя на ключевую роль в вертикале государственной власти. Такое положение дел создаёт определенные риски.

Действия Москвы в отношении Магаса в течение последнего десятилетия определялись отсутствием сбалансированной системы управления.

Федеральный центр, как правило, не старался обращать внимание на то, что Ингушетия представляет собой исключительную территорию с уникальным историческим наследием, в отношении которого не работают усреднённые политические меры, применимые, к примеру, по отношении к центральным российским регионов.

Начиная с распада СССР, Москва так и не смогла преобразовать ситуативную реакцию на ингушские вызовы в согласованную стратегию. Процедурные разногласия по поводу властных компетенций и стремления отдельных тейпов и групп политических влияния продвигать собственные интересы ещё больше подорвали рациональность и единство политики федерального центра в официальном Магасе.

Конкурирующие социально-экономические и политические приоритеты также явились основанием для неразберихи в том, кто же действительно управляет Ингушетией.

Вместо того, чтобы функционировать в качестве консолидирующей силы, федеральный центр, как правило, старался играть на существующих противоречиях в ингушском обществе.

Ингушский народ стал ассоциироваться Москвой с субъектом политики, а не в качестве реального партнёра. Однако в результате ингушского протеста Кремль осознал, что рядовые граждане не согласны с подобной ролью.

В этой связи, во избежание иных форм гражданской активности, федеральный центр, вероятно, будет вынужден, наконец, определить, как он в действительности станет реализовывать свою политику в Ингушетии впоследствии и каких стратегических целей он будет придерживаться.

Москва, скорее всего, пока не имеет достаточно четких представлений о том, с чем именно она столкнулась в результате ингушского протеста. До сих пор регион рассматривался федеральным центром исключительно через призму маргинализации официального Магаса, обслуживающего интересы Кремля. Это историко-политическое заблуждение привело к серии системных ошибок.

Первой ошибкой стало рассматривание Магаса в качестве субъекта «одного из многих», несмотря на то, что регион требовал повышенного внимания хотя бы на том основании, что любая социальная активность в Ингушетии может рефреном отразиться на всем Северном Кавказе.

Вторая ошибка — непризнание особой роли ингушских тейпов, которые представляют собой мощнейший стимул к самоорганизации общества.

Как результат — развитие так называемого «идеального протеста», когда власть оказалась бессильной перед лицом народа, а народ, не встретив никакого серьезного сопротивления со стороны власти, почувствовали себя действительной силой, способной управлять Ингушетией.

Ингушский протест позволил Магасу стать неформальным индикатором политики федерального центра на Северном Кавказе.

После спада протестной активности в Ингушетии Кремлю придется заниматься все более сложной ситуацией. Москва поняла огромную динамику и политическое значение Магаса. Это может привести к тому, что в регион будут направлены большие экспертные группы для выработки нового стратегического подхода к взаимоотношениям Ингушетии и федерального центра.

Первая задача этих групп — определить четкие приоритеты политики Москвы и сбалансировать процесс принятия управленческих решений. Это потребует полной смены региональной политической элиты, законодательных реформ и, вероятно, парламентских выборов, чтобы вертикаль федеральной власти могла реализовываться без системных сбоев.

Тем не менее, изменение политики федерального центра в Ингушетии способно оказать самое глубокое влияние на другие российские субъекты. Так, трансформация отношения федерального центра к Магасу и появление элементов эпохи переосмысления значения Северного Кавказа предполагают тотальный волевой облик, который найдет свое отражение во всех частях Федерации.

Региональные элиты тщательно наблюдают за этим, поскольку подобные трансформации политики Москвы не всегда будут отвечать их интересам.

Решив изменить свое отношение к Ингушетии, федеральный центр не сможет не затронуть все остальные субъекты, которые также потребуют особого отношения.

В этих условиях Москве потребуется значительная выдержка для того, чтобы не сломать всю систему государственного управления, а регионам не встать на путь сепаратизма. Это большой риск для Москвы. Но другого выхода, к сожалению, нет.

Денис КОРКОДИНОВ, специально для «ПОЛИТ.РУС».